Максим ЛЕВИТИН
Базовый лагерь я сделал в брошенной старательской избушке. Она надёжно спряталась в сыром разбойничьем лесу. Где она находится, я, конечно, не скажу, потому что опасаюсь, что если горожане узнают насколько здесь дивные места, они кинутся сюда, замутят родники, накидают пластиковых бутылок, квадроциклами истопчут поляну с черникой, застрелят марала, что живёт в лесу за рекой, а то ещё, чего доброго, включат на полную громкость Григория Лепса. Вечерами я засыпаю под пение цикад, а по утрам меня будит стук работяги дятлы – такой аудиотрек лучше ложится на дорожку моей здешней жизни, чем те звуки, которые неизбежно принесут с собой незванные гости.

Вдоль реки, полосой тянется плантация черники, а дальше начинается территория большого чёрного медведя. На единственном снимке этого монстра, который мне удалось сделать с помощью фотоловушки, видна только часть его горбатой спины и мощная лапа старого борца. Этот медведь, оставшись без Маши, совсем отбился от рук и впал в жуткий каннибализм, вроде Ганнибала Лектора. Сутками лежит он без движения на скале у тропы, подкарауливая несчастную жертву, прыгает на неё сверху как борец сумо, одним ударом лапы ломает позвоночник и смачно пожирает не успевший остыть труп. Мой ближайший сосед, охотник-промысловик Виктор нашёл на этой тропе останки уже трёх молодых медведей и труп лося.

Я думаю, со временем из этого медведя получится отличный актёр для документального фильма ужасов, тем более, что он не рисованный, как знаменитая оскароносная медведица, а самый что ни на есть настоящий – из костей, мяса и шкуры и со скверным старческим характером. Я думаю, мы с ним подружимся. Будущий кинохоррор пока ещё только зреет в планах. Я ещё не заручился согласием Чёрного участвовать в съемках, но уже готов обсудить варианты.

А сам я тем временем тайно осваиваю азы древнего ремесла кудесника.  Согласно инструкциям, для инициации в корпорацию любимцев богов необходимо обновить свои базы данных свежайшими мухоморами, но я пока использую самые простые средства для начинающих: гимнастику, прогулки по тайге, лекарственные травы, варенье из черники, свежепойманных хариусов. Сказочный лес встретил меня совершенно невероятным, сказочным дождем. Целую неделю он лил и лил, не переставая, пока не превратил лесные поляны в болота, а ручьи в реки, которые с утра до вечера ревут как пьяные сапожники. Закутавшись с головы до ног в гортекс, конечно можно выходить в тайгу, но не далеко, и не надолго. Пропитанная влагой трава в человеческий рост не располагает к длительным экскурсиям.

И вот, наконец, первый солнечный день. В половине пятого утра птичий хор торжественно исполнил гимн восходящему солнцу. Я вскочил, приложил руку к сердцу и выслушал гимн стоя.

Погода вычеркнула из съемочного графика целую неделю, и теперь нужно было наверстывать упущенное. С чего же начать?

Во всей ясности стало понятно несоответствие задач. Для того, чтобы картинка получилась приемлемой для эфира, нужно было снять ландшафты с использованием громоздкой и тяжёлой аппаратуры: сменных объективов, штативов, слайдеров и дрона. Всё это нужно было затащить, как минимум, на вершину белка. После того, как пейзажи будут сняты, нужно подумать о том, как их оживить кадрами основных видов обитающих в этой местности животных: маралов, медведей, лосей, косуль и прочих. А эта уже совсем другая задача, требующая отдельного времени, другой тактики и другого оборудования. В летне-осенний период в здешних местах животные ведут в основном ночной образ жизни. Иногда можно заметить крупного зверя на рассвете или на закате, но происходит это, как правило, в сумерках, когда получить качественную картинку уже невозможно. Но попробовать всё же стоило. Для начала нужно было найти часто используемые тропы или естественные солонцы, установить скрадок и жить в этом скрадке несколько суток, не разводя костра, так как дым распугает всех зверей.

После того, как животные будут сняты, можно приступать к съемкам самого сюжета. Опыт показывает, что если в съемках пользоваться «чукотским методом», то есть петь обо всём, что видит глаз, то результат получится, что называется, «хоум видео». Сценарий, включающий реплики героя, должен быть написан и отредактирован заранее. Герой передачи должен читать текст наизусть, как актёр. Заранее должна быть прописана последовательность планов и сцен. Написать такой сценарий можно только после того, как познакомишься с ландшафтами, поймёшь, что реально снять, а что нет.

Например, в сценарии не трудно описать, как медведь прыгает со скалы на лося, и на фоне драматического заката происходит захватывающая дух битва двух гигантов. Но чтобы снять такую сцену, пришлось бы прожить под этим кедром всю оставшуюся жизнь, и даже в этом случае, шанс умереть, ничего не сняв, был бы очень велик.

Поэтому последовательность съемок такова: сначала я отправлялся с фотоаппаратом Cannon Mark 3, штативом и длиннофокусной оптикой на разведку. Первый день изучал локацию, а на второй челночными рейсами перетаскивал на новое место палатку, вещи и аппаратуру. Разделив груз на три порции, за день удавалось перемещать лагерь максимум на пять километров.

Языки кедрового леса поднимались до двух тысяч метров, а выше начинались высокогорные тундры. В огромном массиве ерника – так местные жители называют заросли карликовой березы, мелькнула стайка тундряной куропатки.

— Ага! – обрадовался я, — вы-то как раз мне и нужны для сюжета об высокогорной охоте по перу.

 С перевала открылся вид на зелёную чашу, окаймлённую зубчатым частоколом скал. В широком ложе долины изумрудными блюдцами сверкали озера. Трава на склоне была вдоль и поперёк исчерчена медведем. Часто попадался чёрный «черничный» помёт.

— Вот тут-то я тебя голубчика и подсниму! – мечтал, спускаясь с перевала.

Когда в полусотне метров из ближайшего леса неожиданно гаркнул самец косули, я невольно схватился за ружьё – места-то медвежьи! Брачный сезон у косуль был в разгаре, и самец с довольно большими рогами заявлял мне свои права на эту территорию. Отбежав метров на сто, он остановился и принялся энергично прыгать по поляне, оглашая лес негодующими криками, напоминающими собачий лай. Такое поведение зоологи называют стоттингом — его природа ещё не до конца изучена. У эволюционистов нет общего мнения по поводу того, как такая альтруистическая форма поведения могла закрепиться в популяции сибирской косули.

Ведь этот самец, предупреждая своих сородичей о моём появлении, привлекал моё внимание, тем самым подвергая себя дополнительному риску. Если бы я его застрелил, то он бы погиб, не успев передать своему потомству ген, регулирующий этот элемент поведения. Закон эволюции гласит, что если это ген хоть на тысячную долю уменьшает вероятность выживания его носителя, то в бесконечном ряду поколений он неизбежно будет вымыт из популяции.

У этого самца было бы гораздо больше шансов выжить и оставить потомство, если бы он скромно промолчал, предоставив своим сородичам самим решать проблемы своей безопасности. А если уж бросился бежать от меня, то ему не следовало останавливаться и лаять на меня, давая мне время на прицеливание и выстрел. Но сторонники группового отбора объясняют альтруистическое поведение тем, что многие виды социальных животных, в том числе и люди выживают не по одиночке, а сообща. Подвергая себя риску, косуля увеличивает шансы на выживание всей популяции.

— Это очень красивая идея! – возражают сторонники индивидуального отбора, — пожертвовать своей жизнью ради популяции – это очень благородно и очень «по-человечески», но объясните нам, пожалуйста, как же всё-таки этот самец сможет передать свои благородные гены будущим поколениям, если этот господин его сейчас убьёт? Ведь эволюция, как и Фемида, работает с повязкой на глазах – она не понимает, что благородно, а что нет, — мораль и этика не входит в число её инструментов! Она умеет пользоваться только математическими категориями вероятности выживания и закрепления признака в ряде поколений?

Сторонники группового отбора и на этот коварный вопрос, имеют изящный ответ:

— Ни один поведенческий признак не передаётся сам по себе, так же как в шахматах ни одна пешка не может ходить, так как ей вздумается, руководствуясь интересами своей личной безопасности. Шахматная партия связана логикой игры, в которой может быть миллион разных вариантов ходов. Иногда пешка может быть принесена в жертву ради сохранения королевы. Королева – это популяции, а индивиды – это пешки.

— Это хороший лозунг для призывного пункта, но не для научной дискуссии – гнут свою линию оппоненты. — Механизм передачи генов альтруистического поведения вы так и не объяснили!

— Этология, как наука существует меньше века, — парируют сторонники популяционной теории естественного отбора. — Понять сложную логику взаимосвязей великого множества шахматных ходов сложнее, чем проследить за передвижением одной пешки – одна всегда ходит на одну клеточку вперёд.

Взять тот же стоттинг – эта форма поведения оказывается свойственна не всем косулям, а лишь взрослым особям, и она тесно связана с социальным статусом особи и ее половым поведением. Иначе говоря, этот самец, предупредивший своих сородичей об опасности, скорее всего уже оставил потомство, иначе он не достиг бы того социального статуса, которому  свойственно такое поведение. Молодая особь на его месте предпочла бы затаиться и скрыться незаметно.

Доминантный самец с таким «героическим» поведением подвергается большему личному риску, чем «трус», но он этим оплачивает более высокий социальный статус, позволяющий ему добиться большего успеха в половом отборе.

Несмотря на то, что у «смелого» самца продолжительность жизни может быть короче, чем у «трусливого», у него всё же больше шансов передать свои гены. В том числе и ген отвечающий за стоттинг.

Переводя эту логику на язык людей, можно сказать, что Д´Артаньян имеет больше шансов рассчитывать на благосклонность госпожи Бонсье, чем осторожный бакалейшик, хотя тот имеет все шансы пережить рискового мушкётера.

Пожелав косулячьему Д´Артаньяну успехов в его нелёгкой эволюционной борьбе, и мысленно распевая песенку «Красавицы и губку счастливому клинку!», я продолжил спуск по склону. Похоже великолепие безлюдной долины мы делили с здоровенным медведем, который под кедром устроил себе лежанку со всеми удобствами, я бы даже сказал, с неким эстетическим вкусом: края он аккуратно выложил ветками, а посредине нагреб мягкой прошлогодней хвои – получился ароматный диван.

Заросли иван-чая уже тронули долину осенним багрянецем. Если сесть под кедр и неподвижно посидеть минут десять, то неизвестно откуда может появиться любознательный бурундук, и начнёт вас тщательно обследовать – уж не покушаетесь ли вы, случаем, на его кедровые шишки?! В случае каких-то сомнений на этот счёт, он сядет на пенёк и примется громко вас стыдить, освистывая из всех сил своих тренированных лёгких. Если в этот момент с кедра упадёт шишка, то у вас не будет ни единого шанса завладеть ей раньше бурундука. Он признанный чемпион мира в гонках за кедровыми шишками.

Если идти по кедрачу медленно и внимательно вглядываться в пёструю темноту леса, то в ветвях можно заметить хорошо замаскированную под осенние листья птицу. Если вы буржуй и не можете обойтись без ананасов и рябчиков, то у вас есть шанс разнообразить свой ужин жирным, хорошо прожаренным на костре рябчиком.

Но мне, урожденному пролетарию умственного труда, стрелять и тем более жечь костёр в месте предстоящей съемки было категорически противопоказано, поэтому во время моего спуска к озеру ни один рябчик не пострадал. Полакомиться буржуйской пищей мне предстоит десятью днями позже.

Спускаясь по хорошо натоптанный медвежьей тропе, я надеялся подкрасться к Хозяину и хорошенько его поснимать на видео. Река внизу пела знаменитую песню об том, что все реки текут в море, но море не переполняется, и реки возвращаются на круги своя и текут вновь. Река пела, что мы уйдём, как ушли все, кто слушал её песню до нас, а она останется, чтобы петь свою песню нашим детям и внукам. Река предупреждала, что её песня – это самое щедрое наследство, которые мы можем оставить потомкам, но, если мы этого не сделаем, то они проклянут нас самым страшным проклятием, от которого мы будет вечно корчится в своих могилах, как старые вурдалаки из «Страшной мести».

Сейчас река оказала мне одну небольшую, но очень ценную услугу — звуки ее песни приглушали случайный треск веток и шум шагов, а легкий фен относил в сторону мой запах. Двигаясь вдоль реки, можно бесшумно подкрасться к медведю. Хотя неизвестно для кого такая встреча оказалась бы удачей! В местах, где практикуется охота на медведей, они обычно предпочитают убегать от человека, но не следует забывать, что каждое правило имеет свои исключения, и перспектива стать первым оператором, съеденным медведем в Западном Алтае меня не очень устраивала. Лучше прославиться каким-нибудь другим способом.

Пример знаменитого биолога из Хроноцкого заповедника на Камчатке (забыл его фамилию) служит красноречивым предупреждением тем путешественникам, что изучают поведение медведей по мультфильму «Маша и медведь», и уверены в миролюбии обаятельного Мишки. Так же не даёт расслабляться печальная судьба японского оператора, посвятившего свою жизнь съемкам медведей, и погибшего прямо возле зимовья, когда решил провести на свежем воздухе последнюю ночь экспедиции. А как не вспомнить историю рыжего парня (опять амнезия на фамилии), который снимал передачу о медведях на Аляске и был растерзан в палатке вместе с девушкой-практиканткой?

Поэтому я, хотя и знаю, что риск не очень велик, тем не менее предпочитаю находиться в местах высокой концентрации медведей с заряженным оружием. Некоторым зелёным это покажется не очень экологично, и я не против, если они будут ночевать без оружия!

Наверное, самый часто задаваемый туристами вопрос: насколько вероятно нападение медведей? Я обычно предлагаю им два варианта ответа: за пять евро я могу прочитать на эти тему лайт версию, и за 20 дать развернутую справку, с примерами и подробными цитатами из книги Михаила Кречмара «Можнатый бог», а также гениальной книги Конрада Лоренца «Агрессия», за которую он получил Нобелевскую премию. Бесплатно могу лишь посоветовать самим почитать эти произведения, которые наверняка помогут туристам по достоинству оценить перспективу лишиться жизни в могучих лапах хозяина тайги.

Тогда же, спускаясь кромкой кедрача к озеру, вероятность атаки медведя я оценивал расстоянием, с которого он меня может заметить. Если увидит издалека, то, скорее всего, спасётся бегством, но если я неожиданно нарисуюсь у него перед мордой в пяти метрах, то вряд ли успею рассмотреть детали маникюра на его когтях.

Когда идёшь по густому лесу, не стоит особенно надеяться на ружьё и свою реакцию; даже будучи смертельно раненным, медведь сможет преодолеть разделяющие вас метры в два прыжка и лёгким движением лапы размозжить человеку череп или сломать позвоночник.

Медведи, как и люди, бывают разные. Одинаково важную роль в их поведении играют и индивидуальные особенности зверя и география. Так же как вероятность получить по шее в пивной на окраине Ростова-на-Дону несколько выше, чем в Эрмитаже, так и с медведями, в диких местах, где они встречают людей редко, вероятность их нападения всегда выше. Большое значение играет возраст медведя, его размеры и социальный статус.

Не только в отношениях с людьми, но и между собой медведи имеют очень большие индивидуальные отличия. В юном возрасте они вполне дружелюбны и общительны. Они могут держаться небольшими подростковыми группами в две, три особи. Молодые медведи редко бывают агрессивными, но с возрастом их характер портится, а к зрелом возрасте они впадают в мрачную мизантропию и, не задумываясь, атакуют любых инсургентов вторгшихся в пределы их индивидуальной территории. В старости, одряхлев, забираются в самые глухи места и стараются избегать лишнего риска. При случае большие медведи с удовольствием убивают и пожирают своих сородичей, даже в том случае, если это их прямые родственники.

 Медведица после появления медвежат в течение одного или двух лет может терпеть соседство своего чада из предыдущего помета, но постепенно родственные чувства гаснут, и звери забывают о своем родстве. Неблагодарный сынок может полакомиться своей старушкой мамой или без лишних сантиментов сожрать своего младшего брата. Нам такая причуда эволюции кажется очень жестокой, но на самом деле для выживания вида это очень даже полезно. Взрослому медведю перед залеганием в спячку нужно много корма, ему нужно «собрать урожай» на многих гектарах своего индивидуального участка, и конкуренты в этом деле ему вовсе не нужны. Прогоняя со своего участка подросшее потомство, медведи способствуют более равномерному расселению вида по всем пригодным местам обитания и уменьшают риски близкородственного скрещивания. Недаром этот вид распространен на четырех континентах, в различных ландшафтных зонах: от полярных льдов до тропиков.

 От размышлений о природе агрессии медведей, мой поток сознания плавно перешёл к мысли основоположника этологии Конрада Лоренца о том, что первобытный инстинкт агрессии эволюционно способствовал выживанию всех биологических видов, включая человека. Многие психологи, развивая эту мысль, пришли к убеждению, что инстинкт первобытной агрессии лежит также в основе всех современных «героических» элементов человеческого поведения. В каждом из нас сохранилась изрядная доля генов свирепого медведя, инстинктивно бросающегося на любого, посмевшего посягнуть на его территорию.

Будучи врачом танковой дивизии и военнопленным в Карагандинском лагере, Лоренц знал о агрессии не понаслышке. Конечно, не нужно понимать его теорию примитивно, как будто он считает, что первобытная агрессия – это очень хорошо, и призывает решать все современные проблемы таким примитивным методом. Напротив, он считает, что культура, этика и мораль – это юные и очень нежные ростки на теле человеческой цивилизации, появившиеся совсем недавно и никак не затронувшие основ нашей биологической природы, миллионы лет формировавшейся под давлением жесточайшей борьбы за существование. Печальный опыт войн, тоталитарных режимов, геноцида, разгула криминала и других преступлений против того, что мы называем человечностью, свидетельствует о том, что тонкий налёт цивилизации легко смывается, когда разваливаются социальные институты. Когда включаются заложенные в наших генах инстинкты выживания – мораль выключается. Безупречно воспитанные джентльмены с Титаника отпихивали от своих шлюпок женщин и детей веслами. Во время тайфуна во Флориде пришлось вызывать национальную гвардию, чтобы разогнать добропорядочных горожан вдруг превратившихся в толпы мародеров. Законопослушные и дисциплинированные немцы вдруг почти поголовно приняли фашизм, а гражданская война в России вчерашних романтиков социал-демократов, которых дореволюционная интеллигенция считала совестью нации, вдруг превратила в мрачных серийных убийц.

 Подавляющее большинство современных подростков во всех странах мира очень уважают сверстников, способных, не раздумывая, дать в рожу обидчику, даже, если это не законно. Мы можем сколько угодно говорить с высоких трибун о законности, о гуманизме, о неприкосновенности личности, о культуре, о толерантности, о цивилизованном обществе, но на улицах, в школах, в спальных районах и в армейских подразделениях и в любых других местах, где молодежь собирается в группы, ещё очень долго будет цениться некая витальная сила, позволяющая мужчине без раздумий вступить в бой. Эта сила не имеет никакого отношения к культуре, интеллекту и образованию, по-видимому, она скручена в спиралях наших ДНК. Наделены мы ей не в равной степени. Более того народы и этносы наделены ей не в равной степени. Образование, развитые социальные институты и привычка к комфорту создают в нашем сознании какие-то тормозящие центры, блокирующие эту силу.

Лев Гумилёв называл эту силу пассионарностью. Он считал её благом, хотя это спорный вопрос. Возможно она является благом в период войн, и бедствием в мирное время. Гумилёв не дал внятного объяснения, как и из чего эта энергия возникает. Якобы пассионарные толчки образуются под действием каких-то непонятных сил космической природы. Но зато процесс распада пассионарной энергии Гумилёв описал достаточно логично, причем в понятиях вполне укладывающихся в современные представления популяционной биологии. Ген пассионарности вымывается из популяции в критические моменты истории, во время которых пассионарии принимают на себя главнй удар и первыми гибнут. В Российской империи и в СССР 20 век был прошел под знаком охоты на пассионариев. Сколько десятков миллионов погибло? Сколько эмигрировало? Это были самые смелые и активные люди и неважно по какую сторону баррикад они стояли.

Без сомнения «сила», понятие не только психологическое, но и биологическое, и в значительной степени генетическое.

Не случайно фраза из фильма Алексея Балабанова на десятилетия стала популярным мэмом: «В чём сила, брат?»

— «Ты слишком хороший, или ты слишком добрый», – вежливо говорит женщина мужчине, когда хочет сказать, что у него просто нет яиц.

  Для многих мужчин разная «выживальческая» активность на природе является самым простым способом доказать самому себе, что у него-таки яйца есть. Эту мысль достаточно точно выразил Хемингуэй в рассказе «Недолгое счастье мистера Френсиса Макробэра».

— Стоп, стоп, стоп! – останавливаю сам себя. — Что-то тебя занесло слишком далеко от заданной темы.

У меня не было желания проверять, есть ли яйца у медведя, который переломал вокруг все кусты, и я решил идти по поляне.

Палатку я установил на берегу озера. Набрать черники и чёрной смородины для чая труда не составило, ягоды в изобилии росли прямо рядом с палаткой. Попив таежного чая, я пошел за кедровыми шишками. Они ещё прочно держались на верхушках деревьев – за ними приходилось лазать по смолистых стволам. Кое-как достав несколько шишек, весь перемазанный смолой, я гадал, что же мне теперь с ними делать?! По-хорошему их нужно обжечь в костре, но костёр разводить нельзя, поэтому пришлось выковыривать незрелые орешки руками и пережевывать их молочную мякоть, выплевывая скорлупу. Процесс оказался более сложным, чем я предполагал.

Всё не просто оказалось и с ловлей хариуса. Рыба активно плескалась, но на мушку почему-то не брала, когда уже совсем разочаровался, это произошло часам к пяти вечера, вдруг начался клёв. Оказывается у хариусов режим! Питаются они по расписанию. Клев совпал с режимным временем для пейзажной съемки, когда вытягиваются тени, а косые лучи солнца окрашивают горы в тёплые закатные цвета. К половине солнце уже уходило за перевал и глубокое ущелье становилось серым. Как назло в это же время кончался клев. Мне пришлось выбирать: рыбачить или ловить режимное время для съемки. Я выбрал съемку и запустил дрон.

 Вечером ко мне пришёл гость. Бурундук. Эти забавные зверьки были чрезвычайно доверчивы, в паре метров они невозмутимо занимались своими делами, изредка бросая на меня изучающие взгляды. С воздуха территорию лагеря патрулировала пара тетеревятников, а однажды над палаткой на бреющем просвистел сапсан.

 

Восточный Казахстан, выживание в дикой природе, Чёрная Уба, экологический туризм

---